Меню сайта

Категории каталога

Мои статьи [165]
Новости стран СНГ [544]
Информация из стран СНГ
Планета [286]
международная информация
Литература [7]
творчество.стихи.проза

Наш опрос

Довольны ли Вы информированием о жизни стран СНГ?
Всего ответов: 45

Форма входа

Поиск

Друзья сайта

Locations of visitors to this page

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Каталог статей

Главная » Статьи » Планета

СЕМИПАЛАТИНСКИЙ ПОЛИГОН

СЕМИПАЛАТИНСКИЙ ПОЛИГОН

 

 

 

Кишрим Бозтаев

 

СЛОВО К ЧИТАТЕЛЮ

 

Прервав жизнь простого чабана, мы, возможно, оборвали нить, ведущую в будущем к великому гению, к открытию, преобразующему мир. История человечества знает немало примеров, когда из гущи народа выходили великие умы. Надо давать каждой жизни истинную цену! Фантасты утверждают, что даже случайно раздавленная бабочка приводит к значимым изменениям нашего будущего. В этом есть глубокий философский смысл. Жизнь не может быть дешевой или дорогой. Каждая жизнь бесценна для цивилизации.

Но человек спокоен, пока не знает, что у него развивается какой-то недуг. Встревожен, когда узнает об этом. Нечто подобное произошло с жителем Семипалатинского региона. Он не волновался, пока не знал, что ядерный полигон вблизи Семипалатинска потенциально опасный сосед. Человек с любопытством наблюдал за медленно поднимающимся громадным грибовидным облаком и за вторым ярким солнцем на небе, как за новым чудом света. Ежемесячные многократные качания топ земли, на которой он живет, для него стали привычным явлением природы.

Тем временем этот непонятный сосед уносил тысячи жизней степняков, и они, быть может, подсознательно связывали эту трагедию с полигоном, потому что никому неведома была его тайна.

Человек встревожился, когда эта связь стала очевидной. Но произошло это сорок лет спустя после того, когда в безмятежном августовском небе медленно, но грозно поднялось огромное грибовидное облако.

Сейчас, когда пишутся эти строки, современный монстр, действовавший бесконтрольно и монопольно на протяжении более сорока лет, умолк, оставив нам непомерный груз забот: для полной победы региону надо залечить раны и восстановить силы. Разумеется, полигон умолк не вдруг. Путь к этому был тернист, непредсказуем и исключительно труден. Никогда прежде не думал я о том, что моя жизнь и судьба так тесно переплетутся с судьбой ядерного полигона и на мою долю выпадут начало и конец такой напряженной борьбы, которая по общечеловеческим понятиям формулируется как борьба за безъядерный мир, за выживание людей.

Люди должны знать историю этого движения. Они должны знать, что принесли региону эти долгие сорок лет. Я не претендую на полную осведомленность. Но, я понял, что не могу молчать: обязан поделиться личными впечатлениями, не дать быстротекущему времени покрыть травой забвения одну из самых драматических страниц современной истории степи, родившей великих Абая Кунанбаева, Мухтара Ауэзова.

Если мое повествование поможет читателю правильно разобраться в многострадальной истории региона, то буду считать, что цель достигнута.

Еще об одном. События последних месяцев и даже дней напоминают стремительно несущийся поток. Что еще вчера казалось незыблемым, сегодня оказывается ненужным. Возможно, у кого-то после прочтения этой книги возникнет шальная мысль: а не уводит ли автор читателя в сторону, идеализируя иные события и преувеличивая жесткость других?

Нет! Книга — объективное отражение фактов и только фактов, хотя переполнявшие эмоции готовы были увести меня в сторону.

Все минувшее уже стало достоянием истории, и время бес­сильно перед очевидностью ее фактов.

Эта строго документальная повесть увидела свет благодаря помощи многих.

Выражаю искреннюю благодарность: заместителю редактора областной газеты «Иртыш» Ким Эльвире Михайловне, главному врачу радиологического диспансера, ныне директору КазНИИ медицинской радиологии и экологии Гусеву Борису Ивановичу, заведующему областным отделом здравоохранения Слямбекову Болоту, специалистам полигона, инженерам Сорокину Борису Николаевичу, Черепнину Юрию Семеновичу, руководителю аппарата областного Совета народных депутатов Раимбекову Сайлаухану, а также всем, к кому я обращался за помощью и советом.

Мы продолжаем публиковать книгу Кешрима Бозтаева «Семипалатинский полигон», которую предоставил нашему сайту его сын Нурлан Бозтаев, Председатель совета общественного Международного благотворительного Фонда «Полигон – 29 августа», Член межведомственной правительственной комиссии РК по Семипалатинскому региону.

 
 
 

Кешрим Бозтаев

 

СЕМИПАЛАТИНСКИЙ ПОЛИГОН

 

 

Продолжение.

Начало здесь - Слово к читателю

 

 

ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ (Часть 1)

 

Известное китайское изречение гласит: «Любое путешествие в тысячу шагов начинается с первого...». Не могу с определенностью ответить на вопрос о том, с чего начался для меня этот первый шаг. Возможно, с того дня, когда пошел в первый класс, или же это был день получения аттестата зрелости, или когда получил диплом инженера-металлурга... И все-таки, склоняюсь к тому, что для меня этот шаг берет свое начало с моих родных мест. Думаю, что каждому свойственно памятью возвращаться в дорогие годы детства и молодости. Судьба человека во многом зависит от того, какие истоки его питали в ранние годы жизни.

Мне повезло. Я родился в самом сердце степных просторов, вырастивших не одно поколение терпеливых к невзгодам жизни и трудолюбивых людей.

Родом я из крестьян, отец Бозтай - колхозный кузнец - один поднимал и содержал большую семью. Мать Балхия также работала в колхозе, но в основном занималась детьми и по хозяйству. Она родила восьмерых детей, пятерых сыновей вывела в люди. Каким был наш аул Акчатау Аягузского района Семипалатинской области - моя малая родина - в годы моего детства? Как и все вокруг, он был вкраплен в степную безбрежность темным неприглядным пятном: глинобитные домики, хозяйственные пристройки, никакой обустроенности - вот и все, чем «богат» был степняк-живодновод. Жилось колхозникам трудно: зарплату тогда они не получали, а в конце года на трудодни им платили натуроплатой, если год был не урожайным, то трудодни списывались. Как и все, наша семья не вылезала из нужды, и это при том, что профессия кузнеца на селе была редкой и достаточно почетной. Но так уж складывалась жизнь степняка, что все были одинаково бедными.

Начальные классы я окончил в аульной школе, последующие - в Аягузе, районном городе. Летние школьные каникулы, как и все другие мои сверстники по аулу, проводил на сенокосе, уборке урожая.

В июне 1951 года я окончил среднюю школу. Душой вроде бы тяготел к журналистике, подумывал поступать в Казахский государственный университет. Но в последний момент решил подать документы в Казахский горно-металлургический институт и получил вызов на приемные экзамены. Думаю, не последнюю роль сыграли то, что профессия инженера-металлурга была престижной, да и, чего греха таить, достаточно весомый в то время размер стипендии в этом институте.

Из Аягуза домой выехал рано утром. Медлительные волы, лениво переступая тяжелыми ногами, тащили старую повозку через степь в горы. Лежа на душистом травяном ложе, я вглядывался в прозрачную синеву небес, в безбрежное степное море, в причудливые очертания знакомых гор. Близкая до щемящей боли в груди картина — сколько помнил себя, все это всегда было со мной. Только теперь, когда позади остались школьные годы, а вместе с ними время унесло беззаботное детство, я поновому воспринимал все, что меня окружало. Весь долгий путь до родного аула не покидали меня мысли о будущем. Что ждет впереди? С категоричной беспощадностью, присущей молодости, я готов был проститься с родным краем — мечта звала меня в путь по неизведанным дорогам жизни. Но все зависело от того, как решат родители.

Домой приехал поздно вечером. Меня ждали, моему приезду были рады. В юрте теплился очаг, мать хлопотала возле казана, готовя скромный дастархан.

После ужина и длинного разговора, уставший от впечатлений и долгой дороги, я наконец лег спать. Сквозь тяжелую дремоту донесся до меня тихий говор: сидя у тлеющего очага, родители советовались меж собой. Речь шла о моей дальнейшей судьбе.

— Сын хочет учиться дальше,- говорила мать.

Отец с сомнением в голосе сказал:

— Нет денег, чтобы послать на учебу. Может быть, подождем до будущего года, подкопим денег.

Мать возразила:

— Пусть попытает счастья...

Отец согласился:

— Наверное, ты права.

Доброе слово матери определило мое будущее.

Для всей нашей семьи получение мною аттестата зрелости стало праздником. Но радость омрачала суровая правда бытия: мы были бедны, в тот момент не имели денег даже на билет до Алма-Аты. Тогда отец, переступив через самолюбие, отправился на джайляу к знакомому чабану и взял у него в долг овцу. Продал ее в Аягузе и вырученные деньги отдал мне.

31 июля я прибыл поездом в столицу и уже на следующий день стал сдавать вступительные экзамены в Казахский горно-металлургический институт. Конкурс на металлургический факультет был большой — 6 человек на место. После экзаменов я оказался в числе зачисленных счастливчиков.

Не скрою, мне было очень трудно — окончил в Аягузе железнодорожную казахскую школу № 8, а экзамены в институте сдавали на русском языке.'Спасло то, что экзамены были по точным наукам - математика, физика, химия, а с ними у меня не было особых проблем, и этим обязан своим учителям.

Школа была одной из сильных в области, со сложившимися хорошими традициями и славилась тем, что ее выпускники, как правило, успешно поступали в вузы и многие впоследствии стали известными специалистами, учеными. Не могу не сказать теплых слов благодарности своим учителям: директору школы Жумадилу Жолдыбаеву, математику Мадуару Жумагулову, физику Кажикену Халидуллину, химику Талиге Сейфуллиной, учителю русского языка и литературы Алексею Андреевичу Дыдину, географу Исе Досымбекову. Счастлив тот, кому судьба посылает таких замечательных, преданных своему делу наставников.

Начались студенческие годы, которые никогда и ничем не вытравишь из души. Послевоенное время было не лучшим в истории страны: шло восстановление народного хозяйства, и жизненные трудности особенно остро ощущались студенчеством. Но мы были молоды, полны энергии, надежд и добрых устремлений. Мы твердо знали, ради чего учимся, живем, преодолевая крутые пороги. Как и многие, я жил только на стипендию — на помощь родителей рассчитывать не приходилось, они едва сводили концы с концами. Но, живя в общежитии, умудрялся не выглядеть нищим и после прохождения производственной практики на металлургических заводах, где своим трудом зарабатывал, даже, приезжая домой на каникулы, привозил родным скромные, но желанные подарки. Собственно, так жили многие мои сокурсники, и мы не считали себя обездоленными. Моя скромная биография — это биография моего поколения.

В памяти отчетливо запечатлелось: август 1953 года. Я, студент третьего курса Казахского горно-металлургического института, приехал в родное село Акчатау на каникулы.

Акчатау граничит с Абайским и Абралинским районами. Однако понятие «граница» в здешних местах воспринимается чисто символически: безбрежная степь, обрамленная ожерельем гор, одинаково накрывается белым снежным покровом зимой и, сбросив его по весне, переливается на солнце изумрудом первой зелени.

Необычное, тревожащее сердце зрелище предстало моему взору: через село, по разбитому проселочному тракту лошади и быки тянули повозки с немудреным домашним скарбом, были в повозках места для стариков, детей, больных, многие женщины и мужчины шли следом.

Это жители отдельных поселков двух районов — Абралинского и Абайского, потушив очаги - извечный символ жизни на земле, они покидали на время свои дома. Держали путь подальше от родных мест, точно не зная причины своего переезда. Доходили до них слухи, что где-то рядом будут взрывать бомбу. Что их ждало впереди? Когда вернутся на землю предков? Это были вопросы, на которые не было конкретного ответа.

Эвакуация. Впервые в жизни полоснуло по сердцу это горькое слово — в мирное время и без стихийных бедствий... Это уже потом, с годами, когда привычными стали сотрясающие степь и горы взрывы и связанные с ними людские трагедии, эвакуация стала восприниматься местным населением как очередная беда, как обреченность, против которой не находилось средств борьбы.

Жители Абралов тогда еще не подозревали, что их район через год-два будет ликвидирован, а многие навсегда покинут землю своих предков.

Не предполагал я тогда, что это было начало большой человеческой трагедии, растянувшейся на четыре долгих драматических десятилетия. Что спустя много лет стану одним из активных участников ее завершения, что на мою долю выпадет тяжелая участь личного к ней сопричастия.

Позади незабываемые студенческие годы. Казалось бы, ординарный случай - тысячи молодых специалистов ежегодно покидают стены вузов, чтобы занять свое место в общем созидательном строю. Думаю, что для каждого в отдельности диплом о высшем образовании - начало судьбы. Как она сложится, каким будет мой завтрашний день? Стоя у начала жизненного пути, никто не знает, куда он доведет - многое зависит от обстоятельств, но многое - и от себя. Тогда, на пороге трудовой биографии, я твердо знал одно: у меня есть специальность, я — инженер-металлург по цветным, редким, благородным металлам, и будущее связывал только с поставленной целью: быть достойным инженером на производстве.

И, конечно, моя дорога пролегала через дремлющую под июльским зноем степь, в родной аул Акчатау. Меня там ждали родители, друзья, аульчане.

Вдали от родного дома, в шумной разноликой Алма-Ате, в веселой студенческой среде как-то блекли яркие краски степных просторов, и только оказавшись здесь, понимаешь, как прекрасен наш край, особенно в пору буйного летнего цветения. Перечерченная горными увалами степь жила, подчиняясь своим извечным законам: на джайлау чабаны нагуливали отары овец, кажущийся однообразным пейзаж оживляли вкрапленные в зеленовато-жухлую безбрежность юрты, табуны лошадей. Изредка дорогу перечеркивали весело журчащие ручьи. Текла своим чередом ничем не омраченная, привычная жизнь. И в унисон этому покою накручивались одна на другую мысли о вечности и неповторимости жизни. Вечны, как земля, небо, воздух, наши корни, думалось мне; неповторимо Рождение каждого человека.

Всю жизнь несу в себе память о том дне, когда дипломированным инженером прибыл в Акчатау. Добрые улыбки, поздравления аульчан. Не успел переступить порог дома, как хлынули гости - сам собой получился праздничный дастархан. Много добрых слов и напутствий было сказано мне в те незабываемые дни. И они шли от чистого сердца.

Радовались не только родители и близкие, но и многие мои земляки, возможно, весь аул. Мой диплом праздновали два дня. Аксакалы и старейшины аула особо подчеркивали, что Кешрим один из тех двух-трех, кому удалось учебу довести до получения высшего образования.

Послевоенные годы были трудными. Кто оставался дома, в том числе и мы, подростки, брали на свои плечи тяжелый груз сельских забот — больше было некому. За все послевоенные годы лишь нескольким юношам из нашего аулд удалось поступить в высшие учебные заведения, не всем, однако, удалось их окончить. Я был среди тех. кто смог преодолеть трудности. Вот почему гордость аксакалов и старших была особая. Слушая их искренние, сердечные напутствия, я каждой клеточкой ощущал, как много надежд возлагают на. меня аульчане, и знал, что отныне должен сделать все, чтобы оправдать добрые напутствия. Вся моя последующая жизнь, как бы трудно не приходилось, всегда была освещена повышенным чувством ответственности, которую принял на себя в тот памятный день.

С дипломом инженера и с направлением прибыл в Усть-Каменогорск, на свинцово-цинковый комбинат. В отделе кадров меня направили на свинцовый завод мастером рафинировечного цеха. Начальник цеха встретил меня, мягко говоря, неприветливо.

— Бозтаев, нет для тебя такой должности,— сказал, будто отрезал.

— Что можете предложить?— спросил я робко.

— Пойдешь рядовым плавильщиком.

Пришлось согласиться. Начальник цеха словно решил испытать мой характер. Три года держал плавильщиком на участке с примитивной технологией, высокой загазованностью: свинцовый завод, пущенный три года назад, еще проходил период освоения. Люди здесь не выдерживали более 2-3 месяцев работы — свинцовое отравление в те годы было явлением обычным.

Однако желающих здесь работать оказалось немало — манили высокие заработки. Мне было суждено на этом очень трудном участке три года отработать плавильщиком и старшим плавильщиком. Выдержал. Тогда и потом в крови и организме вообще свинец не был обнаружен. И отношу это на счет своего здоровья, закаленного в трудные годы детства, свежего воздуха степных просторов, да и был молод, и физически крепок.

Как бы трудна не была моя работа на Усть-Каменогорском свинцово-цинковом комбинате, я горжусь своей принадлежностью к «горячей» профессии. Привычными, будничными стали товарищество, солидарность среди рабочего люда, помогающие в жизненных передрягах, и даже постоянный, ежечасный риск. Каждую минуту из огненной пасти металлургической печи могут вырваться неуправляемая раскаленная лава, горячие газы, тогда беды не миновать. Неслучайно же в горячих цехах так жестко требуется соблюдение правил техники безопасности. Тем не менее производственный травматизм и ожоги были явлением частым.

Не обошла стороной эта беда и меня. В тот день, как и всегда, как старший плавильщик, я вскрыл экспериментальную вакуумную печь по дистилляции цинка из серебристой пены. Неожиданно при соединении горячей цинковой пыли с воздухом произошел взрыв. Меня отбросило в сторону. Остался жив, но получил ожог лица, обгорели ресницы, через несколько дней облезла кожа на лице. Спасло то, что перед началом вскрытия печи, как и положено по технике безопасности, по всем пра­вилам надел спецовку из несгораемого сукна — брюки, куртку, шляпу, рукавицы, а лицо закрыл щитом.

Словом, отделался легким испугом. Рабочие и инженеры с солидным металлургическим опытом успокаивали меня: «Вот и принял боевое крещение, теперь ты по-настоящему наш».

Тот, кто имел дело с большой металлургией, знает, что жидкий свинец и цинк безостановочным серебристым ручейком текут из печи, разливаясь по чушкам. Текут непрерывно сутки, месяцы, годы. Это наше национальное богатство.

Часто, с непередаваемым чувством восхищения наблюдая за этим захватывающим зрелищем, я думал о том, каким неисчерпаемым богатством мы владеем. Почему же, имея его, живем бедно, не можем обеспечить себе достойные условия жизни? Позже пришло понимание: не умеем рационально распорядиться своим богатством.

Комбинат производит десятки цветных и благородных металлов, редких и редкоземельных элементов и поставляет их во многие страны мира. Технология их получения сложная. Но работа была очень интересной. Я увлекся техническим творчеством. Многие свои идеи удалось воплотить в жизнь, они дали большой экономический и технологический эффект.

Мне предложили возглавить в цехе общество технического творчества. Появились сподвижники. Работали увлеченно, не считаясь со временем, и немало сумели сделать по совершенствованию производства, за что мне было присвоено почетное звание «Заслуженный рационализатор Казахской ССР».

Работая на производстве, поднимался со ступени на ступень — от рядового плавильщика до технолога и начальника цеха. Был по-настоящему предан своему профессиональному делу и даже в мыслях не допускал, что когда-нибудь насовсем смогу с ним расстаться. Но говорят же: мы предполагаем, а судьба располагает по-своему. Вступил в члены КПСС, вскоре меня избрали секретарем цеховой парторганизации. По должности, как старший мастер, я подчинялся начальнику цеха, а как парторг от него не зависел. Парадокса в этом не усматривал, работал добросовестно, отдавая делу знания, силы, выполнял все распоряжения начальника цеха - таков был внутризаводской порядок. В то же время руководило мной какое-то особое чувство ответственности, личной причастности к жизни цехового коллектива. Не скрою: часто приходилось вступать в конфликты с начальником цеха, который привык действовать единолично.
Категория: Планета | Добавил: pravda-sng (22.11.2008)
Просмотров: 1139 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]